(продолжение)
«Может, кому-то это покажется странным, но Людмила, окруженная людьми и постоянным вниманием, остро ощущала свое одиночество. Да, она сумела поднять волну небывалого духовного движения. Да, в орбиту этого движения вовлеклись многие; одни - искренне, другие - по долгу службы, третьи - бывало и такое - преследуя личные цели. Казалось бы, гигантский фронт работ, развернувшийся по ее инициативе, должен был поглотить ее полностью. Но это было не так. Как воздуха, ей не хватало того, без чего не мыслила теперь жизни своей, общения с духовным кругом людей. Такого духовного круга в Болгарии то ли не было, то ли ей не удалось на него выйти.Вот почему, когда появлялся я или кто-нибудь из Индии (а оттуда нередко приезжали по ее специальному приглашению), она отводила душу в беседах с нами. Обычно мы отправлялись на загородную виллу Живковых неподалеку от Софии. Из окон небольшой уютной гостиной - традиционное место бесед - открывался умиротворяющий, несколько идиллический вид на невысокую лесистую гору, по склонам которой неторопливо бродили овцы и козы. Людмила зажигала индийские благовонные палочки. Нам приносили, сообразуясь с нашими вкусами, напитки: Людмиле - кипяченое молоко; мне крепко заваренный чай без сахара. Увлеченные разговором, мы не замечали, как летит время и порой засиживались до полуночи. Надо сказать, что Людмила Живкова была убежденным эзотериком. Ее, побывавшую за незримой гранью бытия, теперь интересовала не внешняя сторона жизни, а внутренняя, сокровенная. Она жаловалась, что по существу у нее не остается времени для духовной работы. Она самым серьезным образом подумывала о том, чтоб бросить все свои посты и общественную деятельность и даже поделилась своими планами со Святославом Николаевичем. Но тот отговорил ее. Сказал, что такие воплощения, как Людмилино, чрезвычайно редки, а такая ситуация, как сейчас у Людмилы, складывается, может быть, всего лишь один раз в столетие. Кстати, Святослав Николаевич сделал для Людмилы то, в чем мне когда-то решительно отказал: возил ее к Сай Бабе. По ее словам, беседа с Сай Бабой носила довольно банальный характер, но, прощаясь, он по обыкновению своему продемонстрировал чудо: из ничего сотворил платиновое кольцо, в которое был вправлен большой глубокого дымчатого цвета топаз. ("Тут он угадал совершенно точно,- сказала Людмила.- Ведь мой камень - топаз".) Людмила показала мне это кольцо. Я держал его в руках, наблюдая, как топаз окрашивает мои пальцы в лиловый цвет. Но, очевидно, кольцо обладало некими магнетическими свойствами, потому что мои пальцы тоже стали излучать лиловый свет. Мы заметили это тогда, когда я возвратил кольцо Людмиле. Правда, феномен длился недолго: две-три минуты от силы».
«Вдруг как гром с ясного неба: звонок из болгарского посольства. Скоропостижно скончалась Людмила Живкова. Скончалась в тот самый день, когда, согласно первоначальному приглашению, я должен был приехать в Софию. Смерть Людмилы Живковой - внезапная, да еще в таком возрасте: ей не было еще и тридцати девяти - естественно, породила массу слухов и легенд. И вырастали они не на пустом месте. Ведь ничто - ни болезнь, ни легкое недомогание - не предвещало того, что произошло. В газетах было опубликовано медицинское заключение. Из него следовало, что смерть наступила от инсульта. Но тогда мало кто доверял официальным сообщениям, тем более, что обстоятельства смерти Людмилы с самого начала были окутаны тайной. А они, эти обстоятельства, когда скупая информация о них все же просачивалась к людям, не могли не вызвать чувство недоумения. Странным было то, что когда Людмила потеряла сознание - а это случилось в ванной,- никого, буквально никого не оказалось в огромном загородном доме. Примерно в течении двух часов она была предоставлена сама себе. Странным было то, что когда дозвонились до скорой помощи, то она явилась с большим опозданием. И, наконец, странным было то, что машина скорой помощи оказалась неисправной. По дороге отлетело колесо и целый час ушел на ремонт машины. Разумеется, все это можно было объяснить случайным стечением обстоятельств, но разумеется также и то, что кое-кому - особенно при отсутствии точной и полной информации - само стечение обстоятельств могло показаться подозрительным.
На похоронах Людмилы Живковой, поскольку я не занимал официального положения, я, конечно, не был. А они, по свидетельству очевидцев, превратились в грандиозную манифестацию, потому что сотни тысяч людей высыпали на улицы Софии. Увы, как мы знаем, подчас только смерть человека и позволяет по достоинству оценить истинное значение его жизни для нас. Официальные соболезнования пришли из разных стран. Естественно, из нашей страны - тоже. Но больше всего траурных телеграмм пришло из Индии. Там Людмила бывала нередко, там общалась с кругом близких ей по духу людей. По предложению Индиры Ганди факультету славянских языков и литературы Делийского университета было присвоено имя Людмилы Живковой. Это имя он носит и сейчас, когда на родине Людмилы переименовано все, буквально все, что хоть в какой-то мере напоминает о Тодоре Живкове».
«А перстень Сай Бабы, который мне когда-то показывала Людмила Живкова, незадолго до ее смерти куда-то пропал. О его таинственном исчезновении я узнал от самой Людмилы, когда пролетом она была в Москве и мне удалось на короткое время увидеться с нею. То ли это было своего рода знамение, то ли простое совпадение, но так или иначе это натолкнуло меня на мысль, что предметы, получаемые ил астрального мира, живут по своим, лишь им присущим законам».
|