В «недельном чтении» «Круга чтения» Л. Н. Толстой кратко знакомил русских читателей с жизнью и учением Сидхарты Гаутамы в очерке под названием «Будда». Ранние обращения писателя к этой теме наблюдаем в «Исповеди» (1879 – 1880), в неоконченном очерке «Сиддарта, прозванный Буддой, то есть святым. Жизнь и учение его» (1886). Если вначале он увидел в буддийском учении подтверждение бессмысленности человеческого существования, созвучные изречениям Соломона, Сократа, Шопенгауэра, то спустя три года к нему возвратилась сила жизни: «Я вернулся во всем к самому прежнему, детскому и юношескому. Я вернулся к вере в ту волю, которая произвела меня и чего-то хочет от меня; я вернулся к тому, что главная и единственная цель моей жизни есть то, чтобы быть лучше, т.е. жить согласнее с этой волей; я вернулся к тому, что выражение этой воли я могу найти в том, что в скрывающейся от меня дали выработало для руководства своего все человечество, т. е. я вернулся к вере в бога, в нравственное совершенствование и в предание, передававшее смысл жизни. Только та и была разница, что тогда все это было принято бессознательно, теперь же я знал, что без этого я не могу жить» (2, т. 16, с. 144-145).
В «Исповеди» передана восточная басня о путнике, оказавшемся в безводном колодце, где наверху человека ждал зверь, а внизу – дракон, где над колодцем корни куста, за который схватился несчастный, грызли мыши, а мед, капающий с листьев, уже не радовал обреченного на смерть. В этой известной буддийской притче Толстой увидел аналогию человеческой жизни с неизбежными страданиями, опасностями, смертью: «И это не басня, а это истинная, неоспоримая и всякому понятная правда» (2, т. 16, с. 108). Когда царевичу Сидхарте открылась правда жизни и смерти, он пытался в разных учениях найти ответы, пишет Л. Н. Толстой в своем очерке в «Круге чтения», как спастись от болезни, старости и смерти. Им были открыты, по Толстому, четыре истины. «Первая истина была в том, что все люди подвержены страданиям. Вторая истина в том, что причина страданий – страсти. Третья истина в том, что для того, чтобы избавиться от страдания, надо уничтожить в себе страсти. Четвертая истина в том, что для того, чтобы уничтожить страсти, нужно четыре дела.
Первое дело – пробуждение сердца; второе – очищение мыслей; третье – освобождение себя от недоброжелательства и раздражительности; четвертое – пробуждение в себе любви не только к людям, но ко всему живому» (4, т. 1, c. 89). Здесь четыре истины, по-своему понятые и переданные русским писателем, вместо восьмеричного пути: правильные взгляды, правильное мышление, правильные слова, правильные дела, правильный образ жизни, правильные стремления, правильная память и правильное сосредоточение.
Так же своеобразно им изложены десять заповедей Сидхарты: «Первая заповедь: не убивай, береги жизнь всего живого. Вторая заповедь: не крадь, не грабь, не отнимай у людей произведения их труда. Третья заповедь: будь целомудрен и в мыслях, и в жизни. Четвертая заповедь: не лги, говори правду, когда нужно, бесстрашно, но любовно. Пятая заповедь: не говори дурного о людях и не повторяй того дурного, что говорят о людях. Шестая заповедь: не клянись. Седьмая заповедь: не трать время на пустые речи, но говори дело или молчи. Восьмая заповедь: не корыстуйся и не завидуй, а радуйся благу ближнего. Девятая заповедь: очищай сердце от злобы, никого не ненавидь, а люби всех. Десятая заповедь: старайся понять истину» (4, т. 1, c. 89). Основу буддийской философской этики составляют десять недобродетелей и десять добродетелей, которыми должен руководствоваться стремящийся к просветлению, желающий стать буддой.
Свой очерк о Будде Толстой завершил последними словами просветленного: «Помните всегда, что телесное все разрушается, только истина неразрушима и вечна. В ней ищите спасение» (2, т. 16, c. 90). Всю жизнь искавший истину великий русский писатель, уходя из Ясной Поляны в 1910 году, взял с собою «Круг чтения».
Заключая «Исповедь», свидетельство духовного и нравственного кризиса, автор приводит описание своего сна, который в сжатом виде передает все то, что он пережил и осмыслил за полвека жизни. Сновидцу вспоминается, как пока он лежал на постели, не задумываясь, как он лежит и на чем, ему было покойно, как только он стал задумываться над этим, возникло беспокойство. Тревога оказалась обоснованной, поскольку человек лежал в каких-то помочах над пропастью, и как только попытался освободиться от них, стал терять опору. Но стоило устремить взгляд наверх, как выяснилось удивительное обстоятельство: «Бесконечность внизу отталкивает и ужасает меня; бесконечность вверху притягивает и утверждает меня. Я так же вишу на последних, не выскочивших еще из-под меня помочах над пропастью; я знаю, что вишу, но я смотрю только вверх, и страх мой проходит» (2, т. 16, c. 158). Вспомним притчу о разбойнике Кандате: пока тот смотрел вверх – поднимался по паутине из ада, стоило посмотреть вниз – появился страх, что паутина не выдержит всех. Кандата «не знал чудесной силы искреннего стремления вверх для того, чтобы вступить на путь праведности» (2, т. 12, c. 294).
Сновидцу во сне открывается тайна равновесия: от чудесного столба в изголовье идет какая-то хитрая петля, и если лежишь на этой петле серединой тела «и смотришь вверх, то даже и вопроса не может быть о падении. Все это мне было ясно, и я был рад и спокоен» (2, т. 16, c. 159). Разумеется, что такой непростой сон должен был закончиться так же необыкновенно: «И как будто кто-то мне говорит: смотри же, запомни» (2, т. 16, c. 159).
Последняя фраза «Исповеди» – вещая, исполнена глубокого смысла и символики: «И я проснулся» (2, т. 16, c. 159).
Бодхисаттвой называют человека, стремящегося к пробуждению, т.е. к познанию истины. Будда – буквально значит просветленный, обретший искомое знание. Эти буддийские философские категории по-своему перекликаются в исследуемых текстах Л. Н. Толстого, свидетельствуя об универсальности человеческого стремления к истине, совершенствованию, к любви ко всему сущему, к добру и милосердию.
Известно, что в казанский период юный Толстой, изучавший в университете восточные языки, в больнице познакомился и разговорился с раненым буддийским монахом, который не оказал сопротивления насилию при встрече с грабителями, а лишь молился, – это общение навсегда оставило след в душе молодого человека. Может, о нем помнил, когда переводил сказку «Карма», особенно эпизоды с юным монахом Пантакой, который, будучи избит Кандатой, не только не противился, но и проявил милосердие к преданному сообщниками атаману, простил заблуждения его ума, дал возможность раскаяться в содеянном зле путем исправления совершенных проступков.
«Год 1847-й – год 1910-й: таковы «индийские» координаты Толстого на истинно космогонической карте его творчества и увлечений. И впрямь велика карта высотою в 63 года жизни и глубинами 90 томов написанного» (7, c. 39).
В письме в редакцию «Северного вестника» Толстой-переводчик особо подчеркнул связь буддийской сути переведенной сказки с христианской доктриной: «Сказочка эта как бы с новой стороны освещает две основные, открытые христианством, истины: о том, что жизнь только в отречении от личности – кто погубит душу, тот обретет ее, – и что благо людей только в их единении с богом и через бога между собою: «Как ты во мне и я в тебе, так и они да будут в нас едино…» Иоан. XVII, 21» (2, т. 12, c. 286-287). Среди взрослых читателей, замечает в письме автор, после чтения всегда возникали разговоры о самых важных вопросах жизни, а это, кажется ему, лучшая рекомендация к чтению.
«Вера (и не только религиозная) – важнейший принцип всего мировоззрения Толстого. Вера – это в то же время страстная убежденность в идеалах добра и справедливости, которые лежат в основе всякой толстовской мысли. <…> И вместе с тем «вера» для Толстого – это познание смысла жизни через Бога: «Всегда во все веки люди жаждали знать или иметь по крайней мере какое-нибудь понятие о начале или конечной цели своего земного существования, и религия явилась, чтобы удовлетворить этому требованию их и чтобы осветить ту связь, которая соединяет всех людей, как братьев, имеющих один общий источник происхождения, одну общую задачу жизни и одну общую конечную цель» (2 января)» (8, c. 9).
В записи от 24 января в «Круге чтения» Л.Н. Толстой, напоминая о библейских узких и широких путях жизни, подчеркивает в афоризме Л. Малори, что настоящий путь – узкий, только на одного человека: «И для того, чтобы найти его, надо идти не с толпой, а за теми одинокими людьми: Буддой, Конфуцием, Сократом, Христом, которые сами для себя и для нас всех, один за другим, прокладывали одну и ту же узкую дорогу» (4, т. 1, c. 54). Открывая записи этого дня, Толстой советовал: «Куда придет человечество, это не дано знать людям. Высшая мудрость состоит в том, чтобы знать, куда тебе идти. А это ты знаешь: идти к высшему совершенству» (4, т. 1, c. 54).
Среди тех, кто прокладывал эту узкую дорогу, и великий русский писатель-мыслитель Л.Н. Толстой.
Источник
Литература:
1. Серебряный С. Д. Комментарии // Толстой Л. Н. Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении / сост., вступ. ст. А. Н. Николюкина. Т. 2. – М.: Политиздат, 1991.
2. Толстой Л. Н. Собр. соч.: в 20 т. – М.: ГИХЛ, 1964.
3. Буддизм: словарь / под общ. ред. Жуковской Н. Л. и др. – М.: Республика, 1992.
4. Толстой Л. Н. Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении / сост., вступ. ст. А. Н. Николюкина: в 2 т. – М.: Политиздат, 1991.
5. Дхаммапада / пер. В. Н. Топорова // Буддизм. Четыре благородных истины. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2001. – С. 23-90.
6. Боцман Я. Эгоизм, вывернутый наизнанку // Буддизм. Четыре благородных истины. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2001. – С. 5-22.
7. Осипов В. Индийские строчки Льва Толстого. Очерк-хроника // Буддийский мир. (Альманах) / сост. В. Бараев. – М.: Раритет. Объединенная редакция журнала «Буддизм» и альманаха «Буддийский мир», 1994.
8. Николюкин А. «Эта радостная работа» (Книга жизни великого русского мыслителя) // Толстой Л. Н. Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении / сост., вступ. ст. А. Н. Николюкина: в 2 т. Т. 1. – М.: Политиздат, 1991.
Лев Толстой и мировая литература: материалы междунар. науч. конф., проходившей в Ясной Поляне 22-25 авг. 2005 г. – Тула: Изд. дом «Ясная Поляна», 2007.– С. 103-117.