ЖИВАЯ ЭТИКА (АГНИ ЙОГА). Форум «ФЕНИКС»

СЕРДЦЕ БУДЕТ ЧАСАМИ ВЕРНЫМИ, КОГДА ПРИЗОВЕТ К МЫСЛИ О ВСЕХ. НЕ НУЖНО УТОМИТЕЛЬНЫХ МЕДИТАЦИЙ, МЫСЛЬ О МИРЕ КРАТКА, И ОТРЕШЕНИЕ ОТ СЕБЯ В НЕЙ ТАК ПРОСТО ОТРАЖАЕТСЯ. ПУСТЬ БУДЕТ МИРУ ХОРОШО!
Текущее время: 28 мар 2024, 11:14

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 14 ]  На страницу Пред.  1, 2
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Сказка о Карме. Перевод Л.Н.Толстого
СообщениеДобавлено: 04 мар 2014, 14:02 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 июн 2010, 15:18
Сообщений: 335
Cпасибо сказано: 196
Спасибо получено:
221 раз в 123 сообщениях
Р.М. Ханинова

СКАЗКА Л. Н. ТОЛСТОГО «КАРМА» В АСПЕКТЕ «ДХАММАПАДЫ»


Читательские интересы Л. Н. Толстого любопытны в аспекте его авторского вторжения в чужой текст, когда Толстой-писатель превалирует над Толстым-читателем. Показателен в этом отношении восточный дискурс, знакомство с восточной философией, религией, культурой, прежде всего с Индией. Так, в «Круге чтения» («Избранные, собранные и расположенные на каждый день Львом Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении». Редакции и издания 1906, 1908 гг.) «индийские цитаты», хотя, действительно, так или иначе восходят к индийским источникам, в первую очередь, по мнению С. Д. Серебряного, отражали умонастроения и духовные поиски самого Л. Н. Толстого. К примеру, указывает востоковед, из четырехсот с лишним строф «Дхаммапады» писатель отобрал всего около семидесяти, иногда сокращая или как-либо иначе изменяя их, то есть выбрал то, что было созвучно его умонастроениям, и отсек то, что им не соответствовало. И в этой подборке не прозвучала такая центральная для буддизма идея, как множественность рождений живых существ (метемпсихоз), ведь Толстой, известно, не принимал этой идеи ни в ее индуистском, ни в ее буддийском варианте (1, с. 338).

Так же Л. Н. Толстой прочитал и сказку «Карма» американского писателя и философа Пола Каруса, напечатанную в журнале «The Open Court» («Открытая трибуна») в 1894 году, и сделал с английского языка ее свободное переложение под тем же названием. Изданная «Северным вестником» в том же году, в следующем – толстовская сказка была запрещена цензурой к изданию отдельной брошюрой.

В предназначенном для печати письме Толстого в редакцию журнала «Северный вестник» есть объяснение читательского внимания и переводческой работы: «Сказочка эта очень понравилась мне и своей наивностью, и своей глубиной. Особенно хорошо в ней разъяснение той, часто с разных сторон в последнее время затемняемой истины, что избавление от зла и приобретение блага добывается только своим усилием, что нет и не может быть такого приспособления, посредством которого, помимо своего личного усилия, достигалось бы свое или общее благо. Разъяснение это в особенности хорошо тем, что тут же показывается и то, что благо отдельного человека только тогда истинное благо, когда оно благо общее. Как только разбойник, вылезавший из ада, пожелал блага себе одному, так его благо перестало быть благом, и он оборвался» (2, т. 12, с. 286).

Толстовская сказка представляет для нас интерес в плане сопоставления буддийских постулатов, изложенных в древнеиндийском памятнике «Дхаммапада», собрании поэтических афоризмов на языке пали, приписываемых самому Гаутаме Будде. Поскольку Толстой не владел индийскими языками, с каноническим текстом, согласно С. Д. Серебряному, он познакомился в русском переводе Н. Герасимова, сделанному с английского и бывшему в Яснополянской библиотеке (Путь к истине (Dhammapada). Изречения буддийской нравственной мудрости. Пер. и предисл. Н. Герасимова. М., 1898). Не ставя задачу сравнительного сопоставления оригинала и перевода сказки, обратим внимание на то, что и в позднем периоде русский писатель и философ видел в буддийском учении определенное созвучие своей нравственно-философской идее самосовершенствования человека, несомненно, не забывая о ранее переведенной сказке на буддийскую тему.

В названии сказки «Карма» сразу заявлена этическая философия буддизма. Толстой-переводчик счел необходимым в примечании к сказке сам объяснить читателям этот термин: «”Карма” есть буддийское верование, состоящее в том, что не только склад характера каждого человека, но и вся судьба в этой жизни есть последствие его поступков в предшествующей жизни и что добро или зло нашей будущей жизни точно так же будет зависеть от тех наших усилий избежать зла и совершения добра, которые мы сделали в этой» (2, т. 12, c. 286).

Чтобы понять сказку, обратимся к краткому словарному экскурсу. «Карма» в переводе с санскритского переводится буквально как действие, обязанность, деятельность. Согласно тхераваде, пишет современный исследователь, – любые моральные и аморальные волевые намерения. Если же действие совершено не преднамеренно, то оно не создает кармы. В конструировании кармы главная роль принадлежит мысли, так как слова и действия являются вторичными по отношению к сознанию. Сознание подразделяется на два вида: моральное и аморальное, которые в свою очередь делятся на двенадцать типов аморального сознания и семнадцать типов морального сознания. Эти двадцать девять типов сознания называются кармой, так как их эффект проявляется автоматически, независимо от внешних обстоятельств. Двенадцать типов аморального сознания активно производят негативную карму, семнадцать последних типов улучшают позитивную сторону кармы, которая содействует достижению просветления. Согласно закону зависимого происхождения, причиной появления кармы является невежество или незнание сущности вещей и явлений. Любые желания, порожденные «я», сконструированным из скандх, производят карму, воздаяние которой проявляется как в этой жизни, так и в отдаленном будущем (3, c. 144-145).

Толстовский текст в своей структуре представляет рассказ в рассказе, так как центральная идея сказки заявлена монахом Пантакой, который приводит историю о разбойнике Кандате в качестве иллюстрации буддийского учения о законе кармы. В системе основных персонажей (их шесть: ювелир Панду, монах Нарада, земледелец Девала, раб, а затем атаман разбойников Магадута, банкир Малмека, ученик Нарады монах Пантака) социальная стратификация (хозяева – слуги, религиозные деятели – миряне) играет подчиненную роль, хотя и определяет взаимоотношения людей, а следовательно, их действия. Если подразделить эту группу, можно выделить в ней, с одной стороны, пару старшего и младшего в монашеском статусе (Нарада и Пантака), с другой – пару состоятельных людей (ювелир Панду и банкир Малмека), пару хозяина и раба (Панду и Магадута), условную пару разбойников (атаман Магадута и атаман Кандата). В сюжетно-композиционном плане все герои сообщаются друг с другом посредством встреч-расставаний на протяжении и краткого и длительного периодов времени, последний обозначен в повествовании неопределенно-общим («прошли годы», «опять прошли годы») или персональным («прожил свою остальную жизнь, и когда он умирал, уже в преклонных летах…»). То есть по закону жанра сказки хронотоп здесь фольклорный с доминированием пространственных локусов: герои, постоянно перемещаясь, образуют жизненное пространство, внутри которого пути их пересекаются. Точнее речь идет о притчевой стратегии нарратива, обусловленной морально-дидактическим аспектом, определенным не в последней степени и самим названием, темой взаимозависимости живых существ в колесе сансары. Эта кольцевая парадигма явственно усматривается и в том, что жизнь одного из героев, ювелира Панду, оказалась связанной со всеми людьми на его жизненном пути, в первую очередь с рабом-разбойником Магадутой, а также в том, что открывается повествование поездкой ювелира в соседний город и завершается в финале его смертью.

Известен интерес Л. Н. Толстого к жанру притчи («Три притчи» 1893-1895 гг.), в том числе буддийской (три книги чтений), отвечающей также его морализаторско-учительным устремлениям в аксиологическом ракурсе. Так, в третьей притче о заблудившихся путниках автор обеспокоен тем, что «люди придумывают все возможное, но только не то одно, что может спасти, и если не спасти их, то хотя бы облегчить их положение, именно то, чтобы хоть на минуту остановиться и не продолжать усиливать своей ложной деятельностью свои бедствия» (2, т. 12, c. 317), ибо сорняки, как утверждается им в первой притче, надо не скашивать, а вырывать с корнем, иначе они постоянно будут давать свои вредные всходы.

Эти мысли отзываются и в сказке «Карма». Когда ювелир Панду увидел идущего по дороге в направлении к Бенаресу монаха почтенного вида, он вначале подумал, что общение с добрыми людьми приносит счастье, пригласил в свою колесницу и с удовольствием внимал поучительным речам Нарады. Но как только он увидел, что путь преградила телега земледельца, он рассердился и приказал рабу сбросить воз с рисом, несмотря на возражения владельца.

В «Круге чтения» 6 января Толстой приводит аналогичное источнику высказывание из «Дхаммапады»: «Лишь того я назову верным возничим, кто сдерживает свой гнев, несущийся подобно стремительной колеснице; другие же, бессильные, только держатся за поводья» (4, т. 1, c. 26).

В сказке ювелир искренне удивился отказу монаха продолжить поездку. Тот, поблагодарив за предоставленную любезность, мотивировал свое решение такими словами: «Признав же в этом земледельце воплощение одного из ваших предков, я не могу ничем лучше вознаградить вас за вашу доброту, как тем, чтобы помочь ему в его несчастье» (2, т. 12, c. 288).

«Побеждай гнев кротостью, зло добром, скупого щедростью, лгуна правдой» – такую буддийская мудрость Л. Н. Толстой отобрал для записи 7 апреля в свой «Круг чтения» (курсив автора) (4, т. 1, c. 190). Пытаясь объяснить заблуждение Панду, монах подчеркнул, что от слепого нельзя ожидать того, чтобы он видел, поэтому остается только сожалеть о том, что человек вредит себе сам, и постараться защитить его от ран, которые он собирается нанести себе. Ведь, как гласит «Дхаммапада», «легко совершаются дурные дела, – дела, несущие нам самим несчастья; то же, что благотворно и хорошо для нас, делается только с трудом и усилием»; эту заповедь составитель «Круга чтения» выделил особо в записи 20 сентября (4, т. 2, c. 43).


Вернуться к началу
 Профиль  
Cпасибо сказано 
 Заголовок сообщения: Re: Сказка о Карме. Перевод Л.Н.Толстого
СообщениеДобавлено: 04 мар 2014, 14:02 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 июн 2010, 15:18
Сообщений: 335
Cпасибо сказано: 196
Спасибо получено:
221 раз в 123 сообщениях
Хватившись в Бенаресе кошелька, ювелир заподозрил в краже своего слугу, велел его привязать и жестоко мучил, пытаясь получить признание. Уроки монаха не пошли на пользу мирянину: он умножал свои дурные поступки. Невиновному в пропаже Магадуте же открылось понимание произошедшего: «О, если бы я мог выпросить прощение у того земледельца, которому я сделал зло ради моего хозяина! Мучения эти, верно, служат наказанием за мою жестокость» (2, т. 12, с. 290). Ведь ранее он, необыкновенно сильный человек, находил удовольствие в оскорблении людей. Когда же земледелец, подъехав к гостинице, вручил Панду, к всеобщему удивлению, найденный монахом по дороге кошелек, слуга не простил своего мучителя и присоединился в горах к шайке разбойников. Ибо, как сказано в «Дхаммападе»: «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается.

«Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто не таит в себе таких мыслей, ненависть прекращается.

Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма» (5, с. 25).

Вывод Л. Н. Толстого иной. Он утверждает, в духе своих убеждений, что только любовью можно погасить ненависть: «Он обидел меня, он восторжествовал надо мною, он поработил меня, он оскорбил меня», – в сердце, встревоженном такими мыслями, никогда не угаснет ненависть.

«Он обидел меня, он восторжествовал надо мною, он поработил меня», – кто не дает в себе убежища таким помыслам, тот навсегда заглушит в себе ненависть.

Ибо не ненавистью побеждается исходящее из ненависти: оно угашается любовью – таков вечный закон» (курсив везде наш, кроме оговоренных. – Р.Х.) (4, т. 2, c. 44). Показательно, что в толстовских записях отсутствует слово «дхамма» – правильное учение, вместо него – закон.

В сказке следствием такого ожесточения человеческого сердца стало то, что спустя некоторое время Панду стал жертвой нападения разбойничьей шайки Магадуты: были похищены его драгоценности, а сам он вместе с охраной был избит и едва спасся. Так как ювелир стал теперь много добрее ко всем существам после давней беседы в монастыре с Нарадой, то «несчастья его послужили только к очищению его сердца»; недаром Панду основал монастырь Колшамби, посвятив это место для братства учеников Будды.

Среди буддийских заповедей «Дхаммапады» Л. Н. Толстому была близка мысль о том, что «размышление – путь к бессмертию, легкомыслие – путь к смерти. Бодрствующие в размышлении не умирают никогда; легкомысленные, неведущие подобны мертвым. Пробуждай сам себя, – тогда, защищенный собою и бодро внемлющий, ты будешь неизменен» (4, т. 2, c. 163). В записи от 5 февраля писатель приводит буддийскую мудрость о взаимосвязи мысли, слова и поступка: «Наша жизнь – следствие наших мыслей; она восходит из наших мыслей. Если человек говорит или действует со злою мыслью, – страдание неотступно следует за ним, как колесо за ногами вола, влекущего повозку.

Наша жизнь – следствие наших мыслей; она рождается в нашем сердце, она творится нашей мыслью. Если человек говорит или действует с доброй мыслью – радость следует за ним как тень, никогда не покидающая» (4, т. 1, c. 78).

Что же такого поведал буддийский монах богатому брамину? Если Панду, несмотря на огорчения, связанные с уменьшением его благосостояния после нападения шайки, переносил несчастья без ропота, думая: «Я заслужил эти потери грехами, совершенными мною в моей прежней жизни. Я в молодости был жесток с народом; и если я теперь пожинаю плоды своих дурных дел, то мне нельзя жаловаться» (2, т. 12, c. 292). Нарада сказал Панду, что тот не способен понять духовную истину, но может последовать общему совету – обращаться с каждым человеком, которого встретит, так же, как с самим собой, служить ему так же, как желал бы, чтобы служили самому. Таким образом, сеять семя добрых дел, богатая жатва которых не минует владельца. Отвечая настойчивой просьбе Панду дать объяснение сказанному, монах призвал даже при непонимании верить его словам, поскольку считать себя отдельным существом – обман: это покрывало Майи ослепляет глаза и мешает видеть неразрывную связь с ближними, мешает проследить единство с душами других существ. Талисманом для Панду должны стать следующие слова буддийского монаха: «Тот, кто вредит другим, делает зло себе. Тот, кто помогает другим, делает добро себе. Перестаньте считать себя отдельным существом – и вы вступите на путь истины», иначе нельзя понять «значения всеобъемлющей любви ко всему живому» (2, т. 12, c. 291).

Весьма показательно, как богач воспринял наказ монаха, иллюстрируя буддийские заповеди примерами из своей жизни: «Я сделал небольшое добро, которое мне ничего не стоило, для бедного монаха во время моей поездки в Бенарес, и вот как благодетельны оказались его последствия. Я много обязан вам, потому что без вас я не только потерял бы свой кошелек, но не мог бы делать в Бенаресе тех торговых дел, которые значительно увеличили мое состояние. Кроме того, ваша заботливость и прибытие воза риса содействовали благосостоянию моего друга Малмеки» (2, т. 12, c. 291). Поэтому естественно желание прозревшего о том, чтобы все люди познали истину этих правил, насколько лучше бы тогда стал мир, как уменьшилось бы зло в нем и возвысилось общее благосостояние. Панду захотел, чтобы истина Будды была понята всеми, и для этого основал монастырь на родине.


Вернуться к началу
 Профиль  
Cпасибо сказано 
 Заголовок сообщения: Re: Сказка о Карме. Перевод Л.Н.Толстого
СообщениеДобавлено: 04 мар 2014, 14:03 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 июн 2010, 15:18
Сообщений: 335
Cпасибо сказано: 196
Спасибо получено:
221 раз в 123 сообщениях
Тем временем Магадута пожинал свои всходы зла: был до смерти избит своими сообщниками. Когда Пантака, ученик Нарады, избитый ранее этим атаманом, пытался облегчить муки умирающего, тот продолжил свою брань в адрес соратников. На что молодой монах резонно заметил: «Если бы вы учили своих товарищей делам добра, вы бы и получили от них добрые поступки. Но вы учили их убийству, и потому вы через свои дела убиты их рукою» (2, т. 12, c. 293). Это поучение перекликается со следующими выписками Толстого из «Дхаммапады»: «Пусть человек не думает легкомысленно о зле, говоря в сердце своем: оно ведь не коснется меня. Малыми каплями наполняется водный сосуд; весь наполняется злом безумец, мало-помалу творя злое.

Пусть человек не думает небрежно о добре, говоря в сердце своем: нет во мне сил воспринять добро. Как капля за каплей вода наполняет сосуд, так мало-помалу, творя доброе, весь наполняется добром человек, стремящийся к благу» (4, т. 1, c. 197); «Злой человек счастлив, пока сделанное им зло не созрело; но когда оно созрело, тогда злой человек познает зло. Зло возвращается на того, кто его сделал, так же как пыль, брошенная против ветра.

Ни на небе, ни на море, ни в глубине гор, нет во всем мире места, в котором человек мог бы освободиться от злого дела» (курсив автора) (4, т. 1, c. 305). Толстому в этой заповеди важна первая часть. Вторую часть о том, что даже благой видит зло, пока благо не созрело, но когда благо созреет, тогда благой видит благо, он не использовал в своей записи.

И если в сказке вначале атаман вполне отвечал буддийской мудрости о том, что «легко замечать заблуждения других, но трудно заметить свои» (4, т. 1, c. 317), то под воздействием речей Пантаки о необходимости думать о своей душе и о ее спасении, Магадута раскаялся в содеянном и сожалел о своем жребии, который видел в плодах своих дурных дел в будущих существованиях. Совет монаха искоренить грешные желания, уничтожить злые страсти и наполнить душу добротою ко всем существам перекликаются с известными буддийскими канонами четырех благородных истин. Жизнь есть страдание, причина всех страданий – желания, страдания можно прекратить, избавившись от желаний, для чего следует вести «правильную» жизнь, что возможно только в том случае, если жизнь преломляется через призму «правильного» знания, – были сформулированы именно Буддой Шакьямуни. Именно индивидуальное усилие, направленное внутрь, именно указание на трансценденцию своего эгоизма Будда Шакьямуни сделал указанием к действию для тех, кто желал разорвать цепь перевоплощений, иначе говоря, замечает Я. Боцман, выбыть из многотысячелетнего реинкарнационного марафона, в который вовлечено все живое (6, c. 8-9).

Магадута озабочен тем, как выпутаться из сети горя, которую связал из злых желаний собственного сердца, ведь своя карма влечет его в ад, и нет возможности встать на путь спасения. Пантака утешает его, что можно спастись, искоренив заблуждения личности. Здесь монах постулирует в первой части своего высказывания ту идею, что все живые существа обладают потенциальной возможностью достичь реализации, то есть стать просветленными, поскольку изначально обладают «природой будды». При этом важнейшим следствием этого постулата является поведенческая стратегия, основанная на деятельном, активном доверии к самому себе. Стратегия, по мнению исследователя, глубоко чуждая «бдительному недоверию» христианства, центрированного вокруг идеи априорной греховности человеческого рода (6, c. 12).

Буддийское доверие к человеку отвечало вере Л. Н. Толстого в духовно-нравственное совершенствование человека. Он дважды в своей «Книге чтения» обращается к высказыванию из «Дхаммапады»: «Сам совершаешь грех, сам замышляешь зло, сам убегаешь от греха, сам очищаешь помыслы, сам собой ты порочен или чист, другому не спасти тебя» (4, т. 1, c. 250, 438). Поэтому столь важна для русского писателя мысль, постоянно варьируемая им в дневниках, письмах, беседах, в произведениях, перекликающаяся с заповедью «Дхаммапады»: «Как дозоры бдительно сторожат крепость, сторожат и вокруг стены и внутри ее, так и человек должен бодро охранять себя, ни на одно мгновение не упуская себя из вида, в особенности в отношениях с людьми; кто упустит из вида решительную минуту в жизни, тот неминуемо вступит на путь в преисподнюю» (4, т. 1, с. 409).

Но даже в преисподней есть шанс для спасения. В упомянутой притче разбойник Кандата обратился к Будде с просьбой спасти его, так как он, раскаявшись, имеет намерение идти по пути праведности. Но это намерение, как выяснилось, не выдержало проверки. Когда грешник полез по паутине вслед за пауком, присланным Буддой, за ним стали подниматься другие страдальцы из ада, и Кандата, заметив их, испугался – вдруг паутина не выдержит тяжести всех людей, громко закричал: «Пустите паутину, она моя!» (курсив автора) (2, т. 12, c. 294). Паутина неожиданно оборвалась, и разбойник упал назад в ад. Мораль притчи Пантака видел в незнании человеком чудесной силы искреннего стремления вверх для того, чтобы вступить на путь праведности. «Стремление это тонко, как паутина, – напомнил монах, – но оно поднимет миллионы людей, и чем больше будет людей лезть по паутине, тем легче будет каждому из них. Но как только в сердце человека возникнет мысль, что паутина эта моя, что благо праведности принадлежит мне одному и что пусть никто не разделяет его со мной, то нить обрывается, и ты падаешь назад в прежнее состояние отдельной личности…» (курсив автора) (2, т. 12, c. 294-295). В толстовском контексте отдельная личность – это индивидуализм, эгоизм. Он поясняет, что ад есть не что иное, как себялюбие, потому там и грешники; при этом толстовское понимание нирваны произвольно («нирвана есть жизнь общая»).

Воздействие притчи проявилось в желании умирающего Магадуты тоже использовать свой шанс и ухватиться за паутину, чтобы выбраться из пучины ада. Он просил монаха разыскать Панду, рассказать, где находятся отнятые им сокровища ювелира, забрать их, а также обоюдно простить за все содеянное друг другу. Свое поведение Магадута объяснил тем, что научился у хозяина в свое время себялюбию, но теперь, когда тот стал образцом доброты и справедливости, ему не хочется отставать и в достойном примере. Поведение раскаявшегося человека вызывает в памяти запись 23 января, сделанную Толстым из «Дхаммапады»: «Злом воздаст тебе твой враг, больно отплатит ненавистник, но несравненно больше зла принесет тебе гнев в твоем сердце.

Ни отец, ни мать, ни родные, ни близкие не сделают тебе столько добра, сколько твое сердце, когда оно простит и забудет обиду» (4, т. 1, с. 53).

Эта буддийская заповедь была воспринята и хозяином, простившим бывшего слугу: Панду вернул свои сокровища, прожил спокойную и радостную жизнь и, умирая в преклонных летах, произнес своего рода духовное завещание детям и внукам, повторив слова монаха Нарады, сказанные ему много лет назад о пути праведности, об ответственности за себя и других в различении добра и зла.

О том же была речь молодого монаха Пантаки, рассуждавшего о словах Будды, над могилой разбойников:

«Личность делает зло, личность же и страдает от него.

Личность воздерживается от зла, и личность очищается.

Чистота и нечистота принадлежат личности: никто не может очистить другого.

Человек сам должен сделать усилие; Будды только проповедники» (2, т. 12, c. 296). Поэтому, заключил монах, наша карма есть следствие наших поступков.

В исследованной нами паре хозяин – слуга оба проявили свои заблуждения, оба раскаялись в содеянном, поняв, что добро и зло равным образом зависят от выбора человеком своего пути: правильный путь определяет правильное знание. Сказка «Карма» дала возможность читателю увидеть причины и следствия того или иного поступка человека, как учит «Дхаммапада». Возможно, поэтому Л. Н. Толстому была так дорога следующая буддийская заповедь этого памятника: «Тот, кто победил себя, гораздо больший победитель, чем тот, кто победил тысячу раз тысячу людей в сражении. Лучше победить себя, чем всех других людей.

Тот, кто победил других людей в сражении, может быть побежден, но тот, кто победил себя и владеет собою, останется навсегда победителем» (4, т. 1, с. 167).


Вернуться к началу
 Профиль  
Cпасибо сказано 
 Заголовок сообщения: Re: Сказка о Карме. Перевод Л.Н.Толстого
СообщениеДобавлено: 04 мар 2014, 14:06 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 24 июн 2010, 15:18
Сообщений: 335
Cпасибо сказано: 196
Спасибо получено:
221 раз в 123 сообщениях
В «недельном чтении» «Круга чтения» Л. Н. Толстой кратко знакомил русских читателей с жизнью и учением Сидхарты Гаутамы в очерке под названием «Будда». Ранние обращения писателя к этой теме наблюдаем в «Исповеди» (1879 – 1880), в неоконченном очерке «Сиддарта, прозванный Буддой, то есть святым. Жизнь и учение его» (1886). Если вначале он увидел в буддийском учении подтверждение бессмысленности человеческого существования, созвучные изречениям Соломона, Сократа, Шопенгауэра, то спустя три года к нему возвратилась сила жизни: «Я вернулся во всем к самому прежнему, детскому и юношескому. Я вернулся к вере в ту волю, которая произвела меня и чего-то хочет от меня; я вернулся к тому, что главная и единственная цель моей жизни есть то, чтобы быть лучше, т.е. жить согласнее с этой волей; я вернулся к тому, что выражение этой воли я могу найти в том, что в скрывающейся от меня дали выработало для руководства своего все человечество, т. е. я вернулся к вере в бога, в нравственное совершенствование и в предание, передававшее смысл жизни. Только та и была разница, что тогда все это было принято бессознательно, теперь же я знал, что без этого я не могу жить» (2, т. 16, с. 144-145).

В «Исповеди» передана восточная басня о путнике, оказавшемся в безводном колодце, где наверху человека ждал зверь, а внизу – дракон, где над колодцем корни куста, за который схватился несчастный, грызли мыши, а мед, капающий с листьев, уже не радовал обреченного на смерть. В этой известной буддийской притче Толстой увидел аналогию человеческой жизни с неизбежными страданиями, опасностями, смертью: «И это не басня, а это истинная, неоспоримая и всякому понятная правда» (2, т. 16, с. 108). Когда царевичу Сидхарте открылась правда жизни и смерти, он пытался в разных учениях найти ответы, пишет Л. Н. Толстой в своем очерке в «Круге чтения», как спастись от болезни, старости и смерти. Им были открыты, по Толстому, четыре истины. «Первая истина была в том, что все люди подвержены страданиям. Вторая истина в том, что причина страданий – страсти. Третья истина в том, что для того, чтобы избавиться от страдания, надо уничтожить в себе страсти. Четвертая истина в том, что для того, чтобы уничтожить страсти, нужно четыре дела.

Первое дело – пробуждение сердца; второе – очищение мыслей; третье – освобождение себя от недоброжелательства и раздражительности; четвертое – пробуждение в себе любви не только к людям, но ко всему живому» (4, т. 1, c. 89). Здесь четыре истины, по-своему понятые и переданные русским писателем, вместо восьмеричного пути: правильные взгляды, правильное мышление, правильные слова, правильные дела, правильный образ жизни, правильные стремления, правильная память и правильное сосредоточение.

Так же своеобразно им изложены десять заповедей Сидхарты: «Первая заповедь: не убивай, береги жизнь всего живого. Вторая заповедь: не крадь, не грабь, не отнимай у людей произведения их труда. Третья заповедь: будь целомудрен и в мыслях, и в жизни. Четвертая заповедь: не лги, говори правду, когда нужно, бесстрашно, но любовно. Пятая заповедь: не говори дурного о людях и не повторяй того дурного, что говорят о людях. Шестая заповедь: не клянись. Седьмая заповедь: не трать время на пустые речи, но говори дело или молчи. Восьмая заповедь: не корыстуйся и не завидуй, а радуйся благу ближнего. Девятая заповедь: очищай сердце от злобы, никого не ненавидь, а люби всех. Десятая заповедь: старайся понять истину» (4, т. 1, c. 89). Основу буддийской философской этики составляют десять недобродетелей и десять добродетелей, которыми должен руководствоваться стремящийся к просветлению, желающий стать буддой.

Свой очерк о Будде Толстой завершил последними словами просветленного: «Помните всегда, что телесное все разрушается, только истина неразрушима и вечна. В ней ищите спасение» (2, т. 16, c. 90). Всю жизнь искавший истину великий русский писатель, уходя из Ясной Поляны в 1910 году, взял с собою «Круг чтения».

Заключая «Исповедь», свидетельство духовного и нравственного кризиса, автор приводит описание своего сна, который в сжатом виде передает все то, что он пережил и осмыслил за полвека жизни. Сновидцу вспоминается, как пока он лежал на постели, не задумываясь, как он лежит и на чем, ему было покойно, как только он стал задумываться над этим, возникло беспокойство. Тревога оказалась обоснованной, поскольку человек лежал в каких-то помочах над пропастью, и как только попытался освободиться от них, стал терять опору. Но стоило устремить взгляд наверх, как выяснилось удивительное обстоятельство: «Бесконечность внизу отталкивает и ужасает меня; бесконечность вверху притягивает и утверждает меня. Я так же вишу на последних, не выскочивших еще из-под меня помочах над пропастью; я знаю, что вишу, но я смотрю только вверх, и страх мой проходит» (2, т. 16, c. 158). Вспомним притчу о разбойнике Кандате: пока тот смотрел вверх – поднимался по паутине из ада, стоило посмотреть вниз – появился страх, что паутина не выдержит всех. Кандата «не знал чудесной силы искреннего стремления вверх для того, чтобы вступить на путь праведности» (2, т. 12, c. 294).

Сновидцу во сне открывается тайна равновесия: от чудесного столба в изголовье идет какая-то хитрая петля, и если лежишь на этой петле серединой тела «и смотришь вверх, то даже и вопроса не может быть о падении. Все это мне было ясно, и я был рад и спокоен» (2, т. 16, c. 159). Разумеется, что такой непростой сон должен был закончиться так же необыкновенно: «И как будто кто-то мне говорит: смотри же, запомни» (2, т. 16, c. 159).

Последняя фраза «Исповеди» – вещая, исполнена глубокого смысла и символики: «И я проснулся» (2, т. 16, c. 159).

Бодхисаттвой называют человека, стремящегося к пробуждению, т.е. к познанию истины. Будда – буквально значит просветленный, обретший искомое знание. Эти буддийские философские категории по-своему перекликаются в исследуемых текстах Л. Н. Толстого, свидетельствуя об универсальности человеческого стремления к истине, совершенствованию, к любви ко всему сущему, к добру и милосердию.

Известно, что в казанский период юный Толстой, изучавший в университете восточные языки, в больнице познакомился и разговорился с раненым буддийским монахом, который не оказал сопротивления насилию при встрече с грабителями, а лишь молился, – это общение навсегда оставило след в душе молодого человека. Может, о нем помнил, когда переводил сказку «Карма», особенно эпизоды с юным монахом Пантакой, который, будучи избит Кандатой, не только не противился, но и проявил милосердие к преданному сообщниками атаману, простил заблуждения его ума, дал возможность раскаяться в содеянном зле путем исправления совершенных проступков.

«Год 1847-й – год 1910-й: таковы «индийские» координаты Толстого на истинно космогонической карте его творчества и увлечений. И впрямь велика карта высотою в 63 года жизни и глубинами 90 томов написанного» (7, c. 39).

В письме в редакцию «Северного вестника» Толстой-переводчик особо подчеркнул связь буддийской сути переведенной сказки с христианской доктриной: «Сказочка эта как бы с новой стороны освещает две основные, открытые христианством, истины: о том, что жизнь только в отречении от личности – кто погубит душу, тот обретет ее, – и что благо людей только в их единении с богом и через бога между собою: «Как ты во мне и я в тебе, так и они да будут в нас едино…» Иоан. XVII, 21» (2, т. 12, c. 286-287). Среди взрослых читателей, замечает в письме автор, после чтения всегда возникали разговоры о самых важных вопросах жизни, а это, кажется ему, лучшая рекомендация к чтению.

«Вера (и не только религиозная) – важнейший принцип всего мировоззрения Толстого. Вера – это в то же время страстная убежденность в идеалах добра и справедливости, которые лежат в основе всякой толстовской мысли. <…> И вместе с тем «вера» для Толстого – это познание смысла жизни через Бога: «Всегда во все веки люди жаждали знать или иметь по крайней мере какое-нибудь понятие о начале или конечной цели своего земного существования, и религия явилась, чтобы удовлетворить этому требованию их и чтобы осветить ту связь, которая соединяет всех людей, как братьев, имеющих один общий источник происхождения, одну общую задачу жизни и одну общую конечную цель» (2 января)» (8, c. 9).

В записи от 24 января в «Круге чтения» Л.Н. Толстой, напоминая о библейских узких и широких путях жизни, подчеркивает в афоризме Л. Малори, что настоящий путь – узкий, только на одного человека: «И для того, чтобы найти его, надо идти не с толпой, а за теми одинокими людьми: Буддой, Конфуцием, Сократом, Христом, которые сами для себя и для нас всех, один за другим, прокладывали одну и ту же узкую дорогу» (4, т. 1, c. 54). Открывая записи этого дня, Толстой советовал: «Куда придет человечество, это не дано знать людям. Высшая мудрость состоит в том, чтобы знать, куда тебе идти. А это ты знаешь: идти к высшему совершенству» (4, т. 1, c. 54).

Среди тех, кто прокладывал эту узкую дорогу, и великий русский писатель-мыслитель Л.Н. Толстой.

Источник

Литература:

1. Серебряный С. Д. Комментарии // Толстой Л. Н. Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении / сост., вступ. ст. А. Н. Николюкина. Т. 2. – М.: Политиздат, 1991.

2. Толстой Л. Н. Собр. соч.: в 20 т. – М.: ГИХЛ, 1964.

3. Буддизм: словарь / под общ. ред. Жуковской Н. Л. и др. – М.: Республика, 1992.

4. Толстой Л. Н. Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении / сост., вступ. ст. А. Н. Николюкина: в 2 т. – М.: Политиздат, 1991.

5. Дхаммапада / пер. В. Н. Топорова // Буддизм. Четыре благородных истины. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2001. – С. 23-90.

6. Боцман Я. Эгоизм, вывернутый наизнанку // Буддизм. Четыре благородных истины. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2001. – С. 5-22.

7. Осипов В. Индийские строчки Льва Толстого. Очерк-хроника // Буддийский мир. (Альманах) / сост. В. Бараев. – М.: Раритет. Объединенная редакция журнала «Буддизм» и альманаха «Буддийский мир», 1994.

8. Николюкин А. «Эта радостная работа» (Книга жизни великого русского мыслителя) // Толстой Л. Н. Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении / сост., вступ. ст. А. Н. Николюкина: в 2 т. Т. 1. – М.: Политиздат, 1991.

Лев Толстой и мировая литература: материалы междунар. науч. конф., проходившей в Ясной Поляне 22-25 авг. 2005 г. – Тула: Изд. дом «Ясная Поляна», 2007.– С. 103-117.


Вернуться к началу
 Профиль  
Cпасибо сказано 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 14 ]  На страницу Пред.  1, 2

Часовой пояс: UTC + 3 часа



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB